Приходилось ли вам видеть спичечный коробок, который вмещает всего 16 спичек? Именно такой держу я сейчас на ладони. Толщиной 4 милиметра и шириной 15, изящный и глянцевый, он похож скорее на изделие французских парфюмеров. На одной стороне его — белой — три строчки сиреневых иероглифов. На другой — сиреневой — белый трилистник и надпись: "Тои гранд отель Меиджикан".

У подъезда отеля площадка для парковки — машин на десять. Низкая гранитная лестница. Стеклянная, широкая и высокая, автоматическая дверь и сразу за ней вас громко приветствует женщина в ярком, богатом кимоно. В отеле семь этажей, полтора десятка комнат на каждом, начиная с четвертого. Зайдем в одну из них, например, 607. Небольшая прихожая, разделенная на две части. Сразу перед входом стеленный мягким линолеумом квадрат пола, на котором стоят в ряд комнатные тапочки, а налево дверь в туалет и душ. Перед входом в спальню пол из покрытого лаком светлого дерева приподнят сантиметров на пятнадцать. Здесь же есть шкафчик, на полку которого вы можете положить свои туфли — в отеле они больше не понадобятся.

Пол спальни выложен квадратными плитами, плетенными из соломы. Вдоль потолка два деревянных бруса. Слева от входа — встроенный шкаф для белья. Комната на четверых — примерно 18 квадратных метров. Из мебели лишь один небольшой шкафчик, да маленький стол на очень коротких ножках, вокруг которого брошены цветные подушки для сидения. Противоположная от входа стена — одна сплошная раздвижная дверь, где между тонких реек вставлены мутные стекла, напоминающие бумагу. В нише одной из колонн, которые ограничивают дверь по краям, — телевизор. Если эту дверь раздвинуть, откроется еще одна комнатка. Пол в ней опущен на пятнадцать сантиметров и в этом углублении — журнальный столик с пепельницей и два кресла. Окно во всю стену, оно же — раздвижная дверь на лоджию.

Но вот входят постояльцы. Убрав обувь в шкаф, босиком, они проходят в комнату. (Комнатные тапочки нужны только для того, чтобы ходить по отелю.) Сбрасывают с себя всю европейскую одежду. Кто-то вешает ее на плечики в шкаф, кто-то просто бросает на пол кучей. Из шкафа извлекаются сиреневые кимоно, длинные, почти до щиколоток. Их широкие полы подвязываются плотным синим кушаком, дважды обернутым вокруг талии. Почти одновременно в комнату заходит служанка с чайником на подносе. И, став на колени перед столиком, наполняет чашки светлым травяным настоем.

Пять минут отдыха после утомительной дороги. Кто-то медленно прихлебывает чай, бережно держа пиалу двумя руками. Кто-то вышел на лоджию и застыл неподвижно облокотясь о перила. Он смотрит на узкую ленту залива, волны которого шуршат по песчаному берегу прямо у стены здания. Мол и полоска свай огораживают небольшой пляж. Справа круто спускается к берегу зеленый склон горы. Слева, за аллеей пальм, угадывается город. На противоположном берегу залива монотонно мигают огни порта. Извилистый, причудливо вписался залив в чреду невысоких гор и лишь фосфоресцирует линия прибоя в рано наступивших сумерках.

Но не возможность медитации на берегу моря (сейчас — в конце ноября — потерявшего уже большую часть радостного своего блеска, еще не очень холодного, но уже совершенно не привлекающего купальщиков) привела в Меиджикан посетителей. И небольшой отдых нужен лишь для того, чтобы расслабиться и отрешиться (вместе со сброшенной европейской одеждой) от суетной современной жизни. Отель построен возле горячего источника, бьющего из подножия горы. C большими желтыми махровыми полотенцами через плечо, и маленькими белыми, заменяющими мочалку, спускаются медлительные постояльцы на третий этаж, и через небольшую комнатку со спортивными тренажерами, на стене которой гобелен — черная тушь, тонкий мазок, проходят в баню.

Одна из ванн расположена на открытом воздухе, в нише здания, куда можно выйти через стеклянную раздвижную дверь. В центре ее широкая колонна с отверстием, из него, спадая по нескольким гранитным ступеням, льется вода источника. По краю ванны — рододендрон и небольшой куст мушмалы, за широкими и упругими листьями которого черное южное небо. Вода не очень горяча — градусов 40, но в свежем ночном воздухе поверхность ее подернута волнующимся облачком пара.

Другая ванна — скорее мелкий бассейн — в большом зале, вдоль его длинной стены стоят невысокие стульчики. Перед каждым из них, на гранитном столике мыло и шампунь, кран и душевая лейка. По нажатию кнопки вода из крана льется ровно столько времени, сколько нужно, чтобы наполнить небольшую шайку, стоящую рядом на полу. Омыв тело от грязи можно окунуться в кристальную воду бассейна, и повторить эту процедуру столько раз, сколько душе угодно.

В бане не шумно. Движения посетителей неторопливы. Оставив одежду в плетенных из прутьев корзинах в раздевалке перед входом в большой зал, они сначала проходят к ванне на открытом воздухе. Медленно опускаются в воду и неподвижно застывают на несколько минут с отрешенным выражением лица, пока струи воды массируют все клеточки тела. Так же медленно выходят из ванны и направляются в зал для мытья. Происходящее напоминает скорее странный религиозный ритуал, чем сцену из фильма "С легким паром". Ритуал заканчивается по возвращению в раздевалку. Здесь отфыркиваются, растирая тело махровым полотенцем, здесь можно просушить волосы феном и умастить их бриолином, здесь громко разговаривают, предвкушая ужин.

Отдельный кабинет на восемь персон. По четыре низких столика (столешница возвышается над полом сантиметров на 25 — ровно на столько, чтобы сев по-турецки спрятать колени под столом) у противоположных стен и подушки для сидения. В дальней стене комнаты небольшая ниша — на ее стене надпись иероглифами старинного стиля, на полу ее статуя маленького кирина — мифологического существа, охраняющего покой в этом месте. Он и пес, он и лев, он и маленький дракон — с пышной гривой и лохматой кисточкой на хвосте. Рядом с нишей дверь, через которую бесшумно появляется и исчезает официантка, прислуживающая гостям.

На каждом столике по десятку блюд. Креветка, обжаренная в розовых сухарях. Филе лосося. Шарики красной икры на комочке риса. Клешни краба и специальная маленькая вилочка для извлечения из них мяса. На плетеном из прутьев плоском блюде тонкими длинными спиралями нарезана японская редиска и на ней, вместе с листьями базилика, ломтики сырой рыбы и полу очищенная креветка. Кальмар и щупальце осьминога. Зелень, рис и макароны. Три вида соуса. Соевый творог. Редкое лакомство — кусочек картошки. В левом углу стола маленькая жаровня, на которой в металлической миске бульон с рыбой и овощами.

Гости рассаживаются за столиками, по-турецки скрестив ноги. Официантка, в цветном плотном кимоно — пояс большим узлом закручен на спине, по очереди подходит к каждому. Она садится на коленки, открывает бутылки и зажигает огонь в жаровне. Старший произносит тост, и, подняв бокалы с пивом, все присутствующие громким возгласом поддерживают его окончание — ужин начался.

Подогретое саке подается в глиняных двухсотграммовых кувшинчиках и пьется из маленьких — чуть больше наперстка — глиняных же рюмочек. Теплый, но не обжигающий, мягкий, с чуть ощутимой кислинкой, напиток согревает рот и пищевод. Пить, как и есть, нужно неторопливо. Сегодняшний вечер мы одолжили у вечности. Дадим же ему состояться во всех деталях.

Тюфяки, брошенные на соломенный пол комнаты, заменяют кровати, и всю ночь в снах присутствует ровный голос моря.

Еще одно омовение на рассвете. Завтрак в общем зале, в котором свобода европейской столовой совмещается с прихотливой японской кухней. Женщины, предпочитающие европейскую одежду, и мужчины в кимоно.

А когда машина по крутому серпантину поднимет вас к перевалу, последовательно пересекая зоны деревьев с зелеными, красными и желтыми листьями, пронзительный ветер оближет капот, и в боковое окно глянет пологая треугольная пирамида со срезанной вершиной, серебряная от покрывающего ее снега. Это гора Фудзи — увидевшего ее впервые ожидает счастье.