Настя родилась в небольшом украинском селе Потылица в семье работящего колхозника. Родители день-деньской пропадали в поле, поэтому маленькую Настю поручили бабушке с дедушкой. Настин дедушка был потомственный слепой бандурист, от него Настя унаследовала недюжинные музыкальные способности, звонкий голос и любовь к задушевной народной песне. Бабушка тоже была на редкость музыкальна. Часто они втроем, выйдя вечером за околицу, спивали так гарно, что скупая слеза катилась по щеке запоздавшего гуляки... Так откуда же в Насте эта неуемная страсть к живописи? Вопрос этот еще придется разрешить нашим искусствоведам. Но мы знаем, что с младых ногтей сия страсть поселилась в ней и не давала покоя никому. Едва научившись ходить, Настя уже выхватывала из рук бабушки мочальную кисть, которой та белила свою небольшую глиняную хатку, и принималась прямо на стенах этой хатки создавать невиданные по размаху композиции. Впоследствии все село Потылица испытало на себе тяжесть маленькой Настиной ручки - не было ни одной мазанки или сарая, где не красовались бы Настины фрески, которые сохранились и по сей день, так как потыличане каждый год подновляют их своими силами. Сейчас это село украинские власти собираются объявить музеем-заповедником Насти Казловой.
           "Мчитесь вы будто, как я же, изгнанники, с милого севера в сторону южную..." - как-то, глядя в осеннее небо, шептала Настина бабушка, которая была родом из Архангельской губернии. "Кто это, бабушка?" - спрашивала Настя. "Пушкин, внученька", - отвечала бабушка. Так в Настином сердце появились еще две занозы - север и Пушкин. Однажды, когда в Потылице не осталось чистых стен и ни одного листа бумаги, Настя решила ехать на север. Она хотела повидать бабушкину родину. Родители ее, несмотря на ежедневный изнурительный труд, не могли выбиться из нужды, потому что Настя все деньги изводила на краски. Поэтому они не очень возражали против дочкиного отъезда: "Глядишь, и образумится в чужих краях", - думали бедолаги. А бабушка с дедушкой горевали не на шутку. Но Настя, скрепя сердце, простилась с отчим домом.
           Путь в Архангельскую губернию лежал через Питер. Этот город приворожил Настю. Она решила остаться здесь и совершенствовать свое мастерство. Вскоре эту невысокую, небогато одетую девушку в кроссовках с чужого плеча стали замечать на выставках и тусовках, а ее от руки нарисованные книжки с незамысловатыми, но полными глубокого смысла куплетами, простыми, но такими близкими каждому сердцу, картинами русского быта, разгуливали по рукам и будоражили умы. Спустя годы состоялась и Настина первая выставка. И вот еще через два года - Настя в Интернете. Да, не близким был путь от Потылицы до Интернета. Пришлось многим пожертвовать, в том числе, и Архангельской губернией. Переход от монументальной живописи к лубочной миниатюре тоже был нелегким. Привыкнув свободно распоряжаться пространством, Настя в первые же дни пребывания в северной столице попыталась переосмыслить некоторые творения зодчих прошлых веков, придать им новую глубину и остроту при помощи своих стихов и фресок. Но милицейская рутина воспротивилась, и фрески были уничтожены, даже не возникнув. Нам еще предстоит оценить масштаб этой потери. С тех пор нередко в Настиных полотнах присутствует едва различимая, но такая понятная, надпись: "Менты - казлы!"
           Сама Настя в ответ на вопрос об истоках своего творчества называет русский и малороссийский лубок, графику Жана Гранвиля и советский плакат 50-х г.г. на тему "Как себя вести в очаге ядерного поражения". В свете последнего становится понятным странное, подчас абсурдное поведение Настиных героев. Скорее всего, эстетическое восприятие мира формировали у маленькой Насти те источники, которые она могла добыть в оторванном от жизни малороссийском селе - развешанные в сельском клубе плакаты, выцветшие лубки в бабушкиной низенькой хатке, потрепанная книжка Джонатана Свифта. Что вышло бы из-под кисти и пера Насти, попадись ей в детстве альбомы Боттичелли или Микеланджело, мы можем только догадываться. Но, тем не менее, и в этом, малом, жанре Настя добивается больших успехов. Бичуя наши с вами пороки, Настя не подписывает свои полотна, намекая на их народность. Иногда в качестве авторской подписи мы можем увидеть рыбий скелетик с ножками. Очевидно, это авторское осмысление вопросов эволюции. Но, может быть, это и очередное выражение предельной скромности: рыба с ногами - это ведь "ни рыба, ни мясо". А может быть, автор призывает нас "делать ноги" из этого поистине адского мира, мира перевернутых ценностей, с которым трудно смириться даже недоеденной селедке...
           В заключение хочу отметить, что "Бестиариум" - это лишь небольшая грань самобытного Настиного творчества, рассказ о котором, я надеюсь, будет продолжен на этих страницах.