* * *
Чешешь репу репчатому луку,
слезка прогнозирует разлуку,
навзничь ножик падает без стука,
тут же раздается в двери стук.
Входит гость и пожимает руку,
он принес тебе общенья скуку,
разговор по замкнутому кругу,
и замок, что замыкает круг.
Ты поставишь вежливого чая,
гостю на вопросы отвечая.
Гость пьет чай, ногой права качая,
день испорчен и спасенья нет.
Речь страдает авитаминозом,
ты скучнеешь до презренной прозы,
чай крепчает, как маразм с морозом,
и опустошается буфет.
Чашка чая, как любовь, не греет,
вечереет и лицо сереет
думаешь о водке-панацее...
Телевизор - как паллиатив -
средство избеганья разговора,
подступает чувство невеpмоpа,
гость не понимает перебора,
навывает скверненький мотив.
Утром ты был лучше и моложе,
на лице пошла щетиной кожа,
и в висок стучит одно и то же:
гость пришел всерьез и навсегда.
Ночь к глазам, и тени под глазами,
ты сжимаешь голову руками,
голова становится как камень,
крестишься - гость тает без следа.
* * *
Наверно это перебор стихов...
А. Мызников
Наверно, это перебор тоски,
И мир вчерашний рушится под ноги,
И тень моя - как тряпка на пороге -
Осталось лишь глядеть из-под руки.
С самим собой играя в поддавки,
Пить сладкий чай и думать о дороге,
О том, что время подводить итоги...
Я замолчу, не дописав строки,
О том, что ты ни в чём не виновата,
Но жизнь идёт и, значит, вопреки
Всему на свете близится расплата.
Открыта дверь, гуляют сквозняки...
Уходишь ты по ниточке каната,
Уходишь, и шаги твои легки.
Одесса, лето 1977 года
Эх, то Чёрное море, где
Я учился глаза открывать в воде,
Так и не научившись плавать...
Понимая мир едва ли на треть,
Я бросал в прилив возвращенья медь,
Не предчувствуя крах державы.
От Одессы память вернула лишь
Соль лимана и частный сектор крыш,
Да экскурсию в катакомбы.
Мы снимали комнату "для гостей",
Пахла чем-то солёным моя постель,
На подушке синели ромбы.
Во дворе, как водится, виноград,
И хозяйкин, грозный такой, халат,
Говорит: "Не ешь, он незрелый".
А я всё же ел, и кривило рот -
Не был сладок этот запретный плод,
Но зато мне было две Евы.
Евам было по одиннадцать лет,
Я когда-то помнил восемь примет,
По которым их различали...
Нет иных таких среди Надь и Лен,
Ведь они похожи, как пара колен,
Как одна сторона медали.
Из чудес вечерних - ау, смотри -
Кабачок пустой со свечой внутри,
Как провалы горят глазницы,
Полыхают ноздри, пылает пасть,
Надо мною страх обретает власть,
И потом полночи не спится.
Ночью было душно, а днём - жара,
Остальное - смутно, чай не вчера
Было жизни седьмое лето.
Двадцать лет, для памяти - всё же крюк,
Остаётся запах, уходит звук,
По слепящей полоске света.
* * *
Жизнь наполняется смыслом, как чайник - вином,
У Арлекина два выхода - пить или спиться.
Вот он тропинку торит для себя в гастроном,
Вот он пропил штиблеты, мебель и дом,
Хочет пропить штаны и остановиться.
Но здесь как нигде важен процесс, а не
Итог, результат, абстинент, короче - похмелье.
Жаль, что третьего нет. И второго нет.
Он пьёт один. И так уже несколько лет.
И душит тоска, и зеленеет зелье.
Того и гляди - докатится до Пьеро,
Найдёт Мальвину и ей предоставит выбор:
В нос нашатырь иль седину в ребро.
Некуда ставить пробу, клеймо, тавро -
Кожа да кости, и всё это пахнет рыбой.
* * *
И вот я иду. Допустим, роза в руке.
Допустим, не ждут. Я навеселе и весел.
И сочиняю жизнь с любовью в каждой строке,
С цветными картинками
Из анатомии чресел.
И вот я иду. И вот дорога длинна...
И строка длинней. И с любовью выходит реже...
Навстречу - она. Допустим, что это - ОНА,
И с нею всё будет не так,
Как бывало прежде.
И вот мы идём. Допустим, розу вручил.
Допустим, она в восторге. Она в экстазе.
Допустим, что я ей нравлюсь, что я ей мил.
Есть повод купить вина
И устроить праздник.
Допустим, чем меньше вина, тем длиннее тост.
Чем больше вина, тем проще, и ночь нежнее.
Допустим, она ошиблась, и это не кость.
Она не робеет.
Впрочем, и я не робею.
И лишь проснувшись, я понимаю, что
Всё, как всегда, или немного хуже.
Солнце - фонарь, небо - увы, решето,
То есть на улице дождь
Превратился в лужи.
И я надеваю рубаху, затем штаны.
И начинаются слёзы, потом угрозы,
Песня о том, как мы друг другу нужны...
Но я ухожу,
И я забираю розу.
* * *
Где тонко - там и лирика. Порой.
Но я не твой лирический герой,
Мой вид вообще не тянет на героя.
У твоего - и выправка и стать,
А я люблю поесть, люблю поспать -
Ни ритма, ни равнения, ни строя...
А всё же алчу смыслу вопреки
Руки и сердца, сердца и руки.
Хотя, наверно, обойдусь и сердцем...
А что обрёл? Сижу на сквозняке,
На сердце грусть, и пустота в руке
И рвётся лирика, и никуда не деться...
* * *
Что за манера жить по пустякам...
В.А. Лейкин
Моя душа - как сорванный стоп-кран.
Сижу, как идиот, в одном исподнем.
Всех натюрмортов - ложка и стакан,
А всех пейзажей - город на ладони.
Ни закурить, ни волю дать рукам,
А только ткнуться головой в подушку.
Что за манера жить по пустякам,
А умирать на полную катушку?
Почти сонет
Нет, я не Байрон, но другим
Уже не быть и не казаться,
Как не хватай себя за жабры -
Не сможешь сдохнуть молодым.
А что мне вырвет Серафим
За неуменье воздержаться,
За то, что тыкал в небо пальцем,
За грешный силлаботоним?
Поэт в России больше чем?..
Чем думал о себе в экстазе.
В который раз: из грязи - в "квази"!
И муз хватило на гарем...
Поэт в России больше квасит
И не печалит Вас ничем.
* * *
Долго ль мне бродить по свету...
А.С. Пушкин
День проходит, вечер бродит,
Под ногами снег скрипит.
Со шлагбаумом выходит
На поэта инвалид.
Тише снега он крадется,
Переходит на галоп...
Чтоб влепить не как придется,
Чтобы непременно в лоб.
Жара № 2
Этим летом, говорят в народе,
Что-то невозможное в природе -
Пиво закипает в пищеводе,
Засыхает на лету плевок.
Вот уже вторую четверть часа
Умирает очередь за квасом.
Продавец, похож на Фантомаса,
Разливает жёлтый кипяток.
Моряки, спасайте наши души!
Обгорает кожа, пухнут уши,
И всё невозможней жить на суше.
Господи, пошли хотя бы тень!
Город в воду прыгает с откоса,
Небо выцветает, даль белёса,
И без спички пыхнет папироса.
Перелетовать бы этот день.
На ногах - печеные кроссовки,
Всё несвеже, липко и неловко.
Даже открывая газировку,
Суеверно говоришь "Сезам".
Враг-прогноз нам не сулит осадки,
Абрикосы жёлтые не сладки,
Солнца раскалённая облатка
Выжигает серые глаза.
А недавно в них зима катила,
Вьюга на стекле значки лепила,
И мороз, эпическая сила,
Был не лучше нынешней жары.
Хорошо хоть отступает ночью,
Мы с тобой переживём, что хочешь,
Нам с тобой, в отличие от прочих,
Наплевать на правила игры.
Нас ударят, ну а мы - как мячик.
Мы переживём все неудачи.
В том, что мы устроены иначе,
Нету ни заслуги, ни вины.
Солнце пробивается сквозь штору
Подглядеть своим пытливым взором
Счастье невозможное, в котором
Мы с тобой опять уличены.
