Спорили однажды Художник и Поэт.
          - Нам, поэтам, хорошо, - сказал Поэт. - Красок дорогих масляных не надо, кистей редких колонковых не надо, холста не надо. Нам даже цветные карандаши и те ни к чему. Лист бумаги, ручка и... Нет, конечно, немного вдохновения не помешает. И пожалуйста - произведение искусства готово. Желающие могут переписать, перепечатать на машинке, выучить наизусть и декламировать направо и налево. А у вас? Всё в единственном экземпляре. Копия никому уже не интересна, - только оригинал. А если вдруг какому-нибудь убогому влетит в его нездоровую головёнку идея уничтожить картину: порезать, как репинского “Ивана Грозного” или кислотой плеснуть, как в рембрандтовскую “Данаю”? Бедные вы, художники, несчастные!
          - Зато к нам, художникам, доверия больше, - возразил Художник. - Нарисовал похоже и все в восторге: “Боже, как похоже!” Какую-нибудь невероятную абстракцию изобразил - опять все счастливы: “Великолепно! А главное, ни на что не похоже!” А Вас, поэтов, все, кому не лень, уму-разуму учат: “И тут не так, и там не этак, и нескладно, и неумно, и на Пушкина похоже. А главное, и я могу не хуже!” Ведь почти каждый умеет что-то там записывать в столбик и в рифму. Я вот тоже, например, сочиняю стихи. Хочешь, почитаю?
          - Давай. А я тебе порисую. Между прочим, каждый ребенок рисует. И очень даже недурно.
          - И стихи придумывает тоже каждый ребенок. Только не записывает. И не обдалбывает ими своих знакомых. И по редакциям не мечется.
          - Хватит вам спорить, - вмешался третий Товарищ Художника и Поэта. - Во все времена поэты и художники дружили между собой. Художники рисовали поэтов, да еще как здорово: взять хотя бы Пушкина с портрета Кипренского. А поэты воспевали художников: Заболоцкий даже стих такой написал - “Любите живопись, поэты...”
          - Да мы и сами себя очень замечательно рисовали! - все еще запальчиво сказал Художник.
          - Подумаешь! - подхватил Поэт. - Поэты тоже себе вон сколько стихов напосвящали.
          - Да разве же в этом дело? - снова вмешался их Товарищ. - Главное, по-моему, в том, что поэты об искусстве своем могут написать. И писали. Сколько угодно. О творческих муках. О восторге вдохновения. О мучительных, сложных отношениях поэта и толпы, поэта и тирана, даже поэта и издателя. И даже пытались объяснить публике, “из какого сора растут стихи, не ведая стыда”. Ведь это же здорово: разбираться в своем искусстве, определяться в нем, пользуясь своими же изобразительными средствами. Замечательно ведь!
          Это было сказано путано и несколько напыщенно, но так восторженно и убедительно, что Художник подумал немного и согласился.
          И даже руку Поэту подал.
          А Поэт руку, конечно, пожал, но все-таки не выдержал и добавил:
          - Вот поэтому искусство поэзии и есть самое главное искусство!

 

* * *

Как дети малые смеются!
Как звери лютые рычат!
И на паркет швыряют блюдца,
Чтоб сохли слезы на очах.
И убаюканы мечтами,
Спокойно спят при свете дня,
И нефтью заливают пламя,
Не вспоминая про меня.
А я брожу впотьмах по саду,
Из роя букв слагая стих.
Мне больше ничего не надо,
И я не думаю о них.
Смотрю в зияющую воду,
На полный тайны лунный свет...
“Поэты пишут для народа” -
Глупее слов, наверно нет.

Юля Вахновецкая (13 лет)

 

Как я обычно пишу стихи

Я во вторник или среду
Вспоминаю, что опять
На кружок ни с чем приеду,
И сажусь стихи писать.

Тут мгновенно я немею -
Не могу и не умею...
Время тянется, как воск,
В этом воске вязнет мозг.

Шарю я с тоской глазами
По столу, дверям и стенам,
Как баран пред образами,
Как тюфяк, набитый сеном.

Темя попусту чешу,
Ухмыляюсь мрачно...
Так вот я стихи пишу.
Иногда удачно.

Маша Богдановская (11 лет)

 

Всё равно найду

Украли моё вдохновенье,
А может, само сбежало;
Обиделось, что пишу я
Так безнадежно мало.

И вот я сижу над тетрадкой
И нервно ногти кусаю,
И верю, хотя и украдкой,
Хотя я точно не знаю,

Но если мне хватит терпенья,
То где-нибудь в старом саду
Я всё же своё вдохновенье
Найду, непременно найду!

Света Иоселевская (13 лет)

 

О поэзии

Как много б я ни написал стихов,
Мне так же трудно говорить об этом...
Но в мире существует столько слов
И столько рифм, не давшихся поэтам.

Не хватит никого и никогда,
Чтоб сказано всё было бы и спето.
Стих вечен. Он существовал всегда.
Он будет жить, пока живут поэты!

Вадик Пугач (12 лет)

 

* * *

Не перо, а шариковая ручка,
Не свиток, а клочок бумаги,
Не поэт, а простой виршеплет,
Не стихи, а запутанное сплетение рифм...
Кто знает, может, и это признают,
Ведь всё кругом перевернулось:
На сцену взошли бездарные,
А таланты остались за кулисами...
А может быть, я ошибаюсь?
Может, я родилась слишком поздно?
Потому что не понимаю,
Куда мы идём и придём.

Вера Фёдорова (12 лет)

 

* * *

Тысячи лжепоэтов в лабиринтах сотен издательств
Получают фальшивые сотни за сотни фальшивых стихов.
Удобно давать обещанья, на себя не беря обязательств,
Но наивно молить о прощенье, не прощая своих должников.

Модно грешить и хвалиться своими пороками,
Спутать цинизм и мудрость очень легко...
Тысячи лжебогов вместе со лжепророками,
Тысячи лжепоэтов и фальшивых стихов.

Поэзия - ремесло. Мыши бегают в храме.
Топчут мою святыню сотни ног дураков.
Нет, не ждите меня, я не пойду за вами,
Тысячи лжепоэтов, тысячи лжебогов.

Оля Рапопорт (13 лет)

 

Наставление бедному стихотворцу
для четырёх голосов, перебивающих друг друга

I-ый голос (нравоучительно):
По улицам слона водили -
Ну что за шейка, что за глазки;
Но мы истории не пишем -
Затеяли сыграть квартет.

II-ой голос (беспечно):
Мой дядя самых честных правил:
Идёт направо - песнь заводит;
Мороз и солнце, день чудесный, -
Когда же чёрт возьмёт тебя?

III-ий голос (печально):
Погиб поэт, невольник чести,
Слуга царю, отец солдатам.
Прощай, немытая Россия, -
И не от счастия бежит.

IV-ый голос (победно):
Он весь - дитя добра и света,
Когда кильватерной колонной
С монгольской дикою ордою
Идут двенадцать человек.

Сева Зельченко