В один из самых зимних четвергов обитатели Четыреста Сорок Восьмой сидели в полумраке и сочиняли сказку про грустного принца, который был от рождения горбат.
Они сочиняли эту сказку по кругу: сначала рассказывает один, затем подхватывает другой, третий и так далее.
Время шло, сказка сказывалась, а принц оставался по-прежнему одиноким и печальным: приятели над ним смеялись, девушка, которую он полюбил, была к нему холодна. И вот он стоит уже на диком утесе над бурным морем и прощается со своей нелепой и горькой жизнью...
И тут одна девочка предложила потрясающий выход: когда принц бросился со скалы, горб, принесший ему столько страданий, вдруг лопнул и оттуда развились два огромных белоснежных крыла. Принц взмахнул этими крыльями и полетел над морем, над миром, над своей печальной судьбой!
И все в Четыреста Сорок Восьмой облегченно вздохнули, зажгли свет и начали прощаться до следующего четверга...
Девочку, спасшую принца, и сказку, и соавторов своих, звали Яна Кане.
Строка
Перед поэтом пока
На листочке одна строка.
Его душа и страсть
Над строкой ему дали власть:
Власть тропы над заблудшим в лесу,
Власть над миром, творящим красу,
Власть ветра над каравеллой,
Власть моря над чайкой белой,
Власть стиха над всеми над нами -
Власть, о которой мечтаем мы сами.
(10 лет)
Лето
Светят сосны светом печального цвета
Потому что июль, потому что лето.
Садятся стрекозы на стрелы осоки,
Пьют комары из нас вечером соки,
Катит солнце высоко - золотая карета,
Потому что июль, потому что лето.
(11 лет)
Я боюсь паука
А девчонки мне сказали,
Что живет в читальном зале
Отвратительный паук.
Нет, наверно, все наврали.
Ну, а вдруг?
Он, наверно, волосатый,
Крест противный на спине.
Он, наверно, дрянь такая,
Поселился на окне.
Ладно, был бы одиноким
Этот страшный новосел,
Вдруг приполз он с паучихой,
Паучат своих привел?
Нет, наверно, мне наврали,
Что живет в читальном зале
Отвратительный паук...
Ну, а вдруг?!
(11 лет)
В защиту поганок
Отчего же всё же люди
Род поганок так не любит?
От того, что их нельзя скушать.
Их и давят, и пинают,
Возмущенно проклинают
Лишь за то, что их нельзя скушать.
Но поверьте нам, ребята,
Ведь они не виноваты
В том, что их нельзя скушать.
И к тому же вырастая,
Людям вовсе не мешают
Те, кого нельзя скушать.
(11 лет)
Мокрое время зонтов
Разрыдалась опять, отчего - не понять,
Невеселая наша погода.
Снова сверху вода, снова снизу вода,
Ходишь сам, как опущенный в воду.
И прозрачными, ломкими пальцами дождь
Барабанит сердито о стекла
Льет с деревьев в траву, льет с травы на песок -
Все живое на свете промокло.
Побледнели цветы, лишь пестреют зонты,
И серьезные есть опасенья,
Что для зонтиков наших надолго пришло
Это мокрое время цветенья.
(12 лет)
Качели
В какой-то стране, в ее шумной столице
У жителей всех озабочены лица:
На площади главной сломали качели,
Сломали качели на этой неделе.
Решила тогда вся столичная знать:
Злодея поймать, отругать, наказать!
(Того, кто сломал качели).
У мальчишек окрестных спросили сперва,
У тех, у кого горяча голова:
- Не вы ли на этой неделе
Сломали большие качели?
У мальчишек один ответ:
- Мы не ломали, нет, нет!
(И они говорили правду).
Сбили с толку девчонки опросчиков бедных.
Буквально распухнув от замыслов вредных,
Кричат друг на друга: “Злодейка она!”
Раздоры пошли, всполошилась страна.
(Вот ведь какие девчонки).
Сказала тогда королева министрам:
- Придумайте что-нибудь умное быстро!
Министры решили: - Шпионы вредят,
В армию нужно добавить солдат,
Угрожает большая опасность стране,
Державы-соседи готовы к войне!
(Вот до чего докатились).
За дело взялась королева сама:
Стучат полицейские людям в дома,
На плацах учебных муштруют солдат,
Их жены и матери дома дрожат!
(А качели-то сами сломались).
(12 лет)
Начало осени
Нет, это не солнце на листьях,
А осени первая тропка.
Здесь она пробежала белкой,
Пробежала пока еще робко.
Здесь она осой пролетела,
Оставив смертельное жало...
Нет, это не солнце на листьях,
А первые искры пожара.
Убор золотой саркофага,
Кинжал золоченый в теле...
Нет, это не солнце на листьях,
А просто они пожелтели.
(13 лет)
