Альманах "Присутствие"
 Альманах Присутствие
№  34
от 22.03.2006        до 22.06.2006

 

 

 

 Тимофей Животовский

 ЭПОС

 

 

 

  • В рыбном магазине
  • Стансы
  • Письмо о сущности хвоста
  • Большая осенняя элегия
  • Эпос
  •  
  • Судан
  • Вариации Ладожские
  • Два гренадера
  • Берега Финские
  • Музей-заповедник
  •  

     

     

    В рыбном магазине

    Серебристого хека струя по прилавку текла
    Так тягуче и долго, что молвить кассирша успела:
    «Здесь, в печальной ставриде, которую я принесла,
    Попадается мойвы мороженной дряблое тело».

    Всюду — мерзкие хари, как будто на свете одни
    Продавцы и продукты, и мяса холодного стружки.
    Словно головы рыбьи, безмолвные падают дни,
    Оставляя на память свои серебристые тушки.

    Я сказал: «Магазин — как старинная драка течет,
    Где лохматые женщины бьются в косматом порядке!»
    Серебристая тушка положена в сетку — и вот
    Золотистый бульон заплескался в эмалевой латке...

    Золотистый бульон! Где же ты, золотистый бульон?
    До рассвета еще эту очередь заняли мойры.
    И, обруганный грязно, обсчитанный гнусным жульем,
    Тимофей воротился с авоськой мороженой мойвы...

    1989

     

     

     

    Стансы

    Опять снега лежат без дела —
    Плохое дело!
    Триада граций поредела —
    Их стало ноль.
    Зима, зима... Бациллы гриппа,
    Раскаты хрипа,
    И полушубок с хищным криком
    Уносит моль.

    Под триумфальной аркой мая
    Не понимаю —
    Откуда снег, сугробы, стужа,
    Туберкулез?
    Озера солнце отражают,
    Борей сражает,
    И Персефона уезжает
    Под стук колес.

    Колчан сосульками наполнил
    Владыка молний —
    Юпитер, Зевс — имен изрядно
    Для одного!
    Но самый грозный тоже мерзнет —
    Погоды козни!
    И Ганимед вздыхает слезно
    У царских ног.

    А нас метели обвивают
    И убивают.
    Печально статуи кивают —
    Увы, я прав.
    Тоскую сквозь метель эти,
    Грущу о лете
    И пью покой в замерзшей Лете
    Меж жестких трав...

    1992

     

     

     

    Письмо о сущности хвоста

    О сущности хвоста... О, осы!
    Разбрасывая стали косы,
    По перелескам перелез —
    Но сущность — есть!
    О ней — пора бы.
    Под всполохами дней парабол
    Не бесполезно-безболез-

    Ненно! О сущности хвоста же:
    Проблема не имеет стажа,
    Как срам не имут те, что хвост
    Использует его прикрытьем...
    И, упоенные открытьем,
    Посмотрим, как зарделся Вост-

    Ок — множество! Да это — Нулин!
    Иль, может статься, выдох Юлин,
    Образовав, преобразил
    За три, за месяца, за эти...
    И остановимся, заметив
    Чертеж поэмы. И в связи

    С онегинским размером оной,
    Не переделывая в моно-
    Логичность, в поисках конца
    Пойдем на холм, навстречу тройке...
    Помещик удивленно ойкнул,
    И спал с широкого лица

    Монокль... В поэме предыдущей
    (Заметим — в унисон идущей) —
    Так вот: нагнулся, фалды врозь,
    А там... Но нет хвоста — и кончим!
    Уже с мальвазией флакончик
    Под скрип полозьев, меж полос

    Лесов, смешавшихся... Да мы ли
    В полете северной пчелы ли
    Вели сюжет, не перечтя —
    Скажи-ка, слушатель, не даром
    Ты оглушен валдайским даром,
    Традиции поездки чтя?

    Порой, круги переплетая,
    В руках пурги перелетая,
    Я завершенье продолжал.
    Не сей ли миг лампаду тронул,
    Не подпуская ближе к кронам
    Через пунктир воздушных жал?

    Вот почтовая тройка мчится,
    Форель в окошко постучится,
    Крестьянин встанет и визит
    Пойдет нести... Немного позже
    Опять пурга натянет вожжи,
    И под ногами заскользит...

    И я, бредущий за пургою,
    Внезапно вспомню про другое,
    Продрогнув: хвост! Всего лишь хвост!
    Позвольте же его в контексте
    Упоминанья в данном тексте
    Переложить в изящный тост.

    Так выпьем, потому что правы,
    Встречая сумерки и травы
    И, обратясь лицом к зиме
    3аконченной — пока, покамест
    Несет небесная рука месть
    Как завершенье, резюме.

    Поскольку сами мы не можем...
    Двенадцать. Замысел умножен
    Сосулькой, таяньем, теплом.
    Но вряд ли можно устраниться
    От недоконченной страницы,
    Где завершается диплом

    О графике в текущем веке...
    Полузапущенные реки —
    Кастальский ключ, Шелонь и Мста...
    И подошли, и источились,
    Но незаметно расточились
    В письме о сущности хвоста...

    1995

     

     

     

    Большая осенняя элегия

    В обители, образовавшейся
    В связи с осенним плодородьем,
    Построен замок символический,
    Не воспевавшийся досель,
    Экс-государем, бесновавшимся
    То кодексом, то полководьем.
    И журналистам, отдававшимся
    В районе Пляс де Карузель.

    Он как-то понял, что провинция,
    Порой, святее, чем Елена —
    Не житие, но география
    Свелась к Кастальскому ключу.
    За европейскими границами
    Тепло, когда трещат поленья,
    Предпочитаешь Илличевского
    Романтикам и первачу.

    Растоплен иней телом Гектора.
    Сентябрь оканчивался вяло —
    Он слишком царственен для времени —
    В сухих листах и жирном льне.
    Супрематические беркуты —
    Над ветками уставших яблонь.
    Закатных линии геометрия —
    Чем искренней, тем холодней.

    Вчера, открыв избушку милую,
    Я снова вспомнил о монархе.
    Конечно, это графомания,
    Но ведь сентябрь — так как же быть!
    Березки рыжими Далилами
    По вечерам звенят на арфах.
    И островок под красной мантией
    Непозволительно забыть.

    Охотники за горностаями
    Пируют во дворцах столичных.
    Легионеры Старой гвардии
    Прислушиваются к трубе,
    Пока она звенит за ставнями,
    Пока ее ведет язычник,
    Покамест три пушистых месяца
    Мурлычут на печной трубе.

    О пользе оных излагается
    В произведении... К тому же...
    Но — наш монарх под красной мантией;
    Скорее к острову — хотя
    Вокруг листва располагается,
    Замаскировывая лужи,
    И незаметно разлагается,
    Пока кончается сентябрь.

    Закрою свет. Под одеялами
    Свернусь, прекрасно одинокий,
    Увижу сон про осень в Дании
    С О.К., В.Х., К.Х., Н.У.,
    И листопад с инициалами,
    И небосвод, весьма глубокий,
    И короля на гулкой площади,
    Где поселился в старину...

    1993

     

     

     

    Эпос

    Он командовал армией
    В дальней стране...
    (Династический бред,
    Девятнадцать колен,
    Втоптан в мокрую почву
    Овес на полях...)
    Он командовал войском
    Двенадцать веков.
    Океан поднимался
    В окрестностях нив,
    И поэт забывал
    Дописать эпилог,
    Но из башни смотрел,
    Как полями идут
    Легионы, а ими
    Командует он.

    (Ах, какая заря
    На вчерашнем балу!
    Ах, откуда жасмин
    В гобеленовых снах?
    И, звезды не касаясь,
    Я буду смотреть
    В перепонки слюды
    На высоком окне.
    Девятнадцать колен —

    Династический бред.
    Но не вытоптать хлеб
    На суглинках Земли.
    И под розовый куст
    У девятой версты
    Не забыть положить
    Сочиненья NN.)

    За лесистым пригорком,
    У двух хуторов,
    На военной дороге
    Колеса мортир
    Отпечатались в небе.
    Ударь в ворота —
    И хозяин, услышав,
    Подумает: «Дождь,
    Или, может быть — снег.
    Надо в книгу взглянуть —
    Что тут принято делать,
    Когда в темноте
    Он командует армией
    Дальней страны?
    И крыжовник листву
    Посылает вослед...»

    Династический лес
    На холодной заре —
    Сочиненья NN
    Отравили цветы!
    И Священная роща
    Поет в снегопад
    Над речною долиной,
    Напротив дворца.
    В кабинете, командует —

    Циркуль в руке,
    По пергаменту. Листья
    Упали на стол.
    И проходят под окнами
    Два часовых.
    И фонарь запотел,
    Освещая штыки...

    1994

     

     

     

    Судан

    В объятьях голубого Нила,
    Где спрятан в лотосы Хартум,
    Не ты ль, не ты ль меня пленила
    В закатный час, в речном порту?

    Я посылал тебе папирус
    (Река ль его не донесла?)
    С вином языческого пира
    В гербе нубийского посла.

    Уже ли лилий паутина
    Поймала хрупкую ладью?
    Но — Асуанская плотина! —
    И лодка треснула — адью.

    Царица! Что нам перемены
    В нубийских таинствах Напат,
    Когда иного Эргамена
    Зовет суданская толпа,

    Когда, кочевникам на горе,
    Пронзая куполами даль,
    Над Абиссинским плоскогорьем
    Царит сияющий Адаль?

    Но — алебарде ли, сохе ли,
    Лучу, чей ореол белес —
    Вспахать безбрежие Сахеля,
    Ограбить плодородный лес.

    Такой, как ты, не повторится
    Среди Викторий, Тан и Ньяс!..
    И приплывет письмо, царица.
    И ты прочтешь его, смеясь.

    1997

     

     

     

    Вариации Ладожские

    Из Ладоги старой — на новую Ла-
    догу — по протоке гондола плыла.
    Изящные весла, изысканный вкус...
    Гостям не опасен гадючий укус —

    Как неуязвимы до каждой молле-
    кулы — и курган, под которым Олег
    В семействе подобных... По этому по-
    воду — над рекой составляю гипо...
    Поймут с полуслова! Призвали варя...,
    Они — сквозь моря, да еще, якоря,
    Ростральный дракон, надуванье ветрил...
    Высокая тема! Не мелких Утрилл —
    Но Энгра туаль или Рейнольдса брашь
    Достойны воспеть скандинавскую блажь —
    Где Хельги и випер из темной главы...
    Я вижу твой жребий! Увы мне, увы!

    Но Старая Ладога — это давно,
    А мы путешествуем в Ладогу но...
    Осенние (летние) краски (тона) —
    На волховских дюнах, в бокале вина,
    В гостином дворе ли, на судорге лав...
    Лучи догорели, а рифма была
    В прибое — у краешка этой Венец...
    И солнце другое возложит венец
    На тень во плоти, что порхает давно
    Из Ладоги Старой — на Ладогу Но-

    Р.S.

    вую — из которой на старую Ла-
    догу — по протоке гондола плыла.

    2000

     

     

     

    Два гренадера

    Во Францию два гренадера
    Из русского плена...
    Печать на шенгеновской визе.
    В окрестностях Форста,
    Сквозь сон — голубые огни
    Светляков автобана.
    Спускаемся с кручи
    В туманное озеро — Дрезден.
    О, знают — куда! На обочине
    — Тень портупеи.
    В кафе близ Иены
    — Не видели двух? — Как же, как же!
    Минуту назад
    Ели с вишнями взбитые сливки,
    И косточки сброшены в пропасть,
    Но дна не достигли.

    Все выше и выше —
    Всего лишь Франконские Альпы.
    Рассвет золотой, хвойный полдень,
    И вечер на склоне
    Среди виноградных плантаций,
    В тени небоскребов
    Немецкого банка
    На Майне, купающем Солнце.

    В столице Саар,
    За бутылкой вечернего сидра —
    Еще раз: — А где гренадеры?
    Рассказывал Гейне...
    — Ну, что Вы! Давно уж,
    Пройдя за Вогезы, Детайлем
    Зачислены были в ряды,
    И без отпуска служат
    второе столетье...

    Восток придвигается в кресле.
    Глубокий каньон
    Между Гессеном и Иль-де-Франсом,
    И городом Форстом на Нейсе,
    Где два гренадера
    Навстречу смеются
    В мерцающих стеклах таможни...

    1998

     

     

     

    Берега Финские

    На побережьи залива
    Редкого лива
    Встретишь —
    в октябрьский, колкий
    Ветер от Колки,
    Редкий горшок обожжется
    В горне ижорцев
    Здесь поселившихся вроде
    (Бы) — после води.

    Датским спешили проливом
    Викинги к ливам, —
    Ставили крепости в устье...
    Дальше — пропустим
    Восемь веков — у похожих
    Этносов то же
    Летопись Марсом листалась...
    Что же осталось?

    Не осенила олива
    Памятник ливу,
    Не появляется Один
    К капищам води,
    Или в ижорские — Тара
    В латах янтарных
    Сопки, порою раскопы
    Да перископы
    На побережье морское
    Смотрят с тоскою.

    2000

     

     

     

    Музей-заповедник

    ...Я вновь не посетил
    Тот уголок, в котором жил когда-то,
    Не ведая Серебряного века —
    В век золотой. На камень верстовой
    Едва ль потомки нанесут цитаты:
    «Осинники», «Дорога на Мошную»,
    «Шумел листвою вяз»... Едва ль скамья
    Под вязом, где когда-то чистил рыбу,
    Вновь созданная, с надписью музейной
    Украсится цветами. И ученый
    Экскурсовод заметит: «3десь к реке
    Спускается тропинка. Эти грядки,
    Засеянные прежде кабачками —
    Воспеты во второй главе поэмы
    «В лесу после дождя» Пушистый кот,
    Чуть ниже упомянутый — в сарае
    Ловил мышей. Вот столб мемориальный
    С недавно обнаруженным фрагментом
    Поэмы процитированной... Тут
    Прошу вас вниз, на речку. В этом месте
    Поэт купался, ставил на ночь лодку.
    Вот здесь — змею увидел. Ежегодно
    Сюда их выпускают, что бы было
    Все как при нем... В тени второго вяза
    На склоне первого десятилетья
    Он размышлял о Шпенглере и Рильке...»
    (Экскурсовод приврал — я ни о чем
    Таком тогда не думал, возвращаясь
    С реки с ведром воды, пучком редиски
    И лилией на шее) «...чуть левей —
    У одинокой ели, на лужайке,
    В июне семьдесят восьмого года
    Он слушал передачу о Самосе.
    Позднее — вот на этом сеновале,
    В пятнадцать лет... (туристы покраснели)
    У этих лип... и вон под той березой
    Он написал — «Дай, Джим...» ах, нет, другое —
    «Я встретил Вас...» Стихи обращены...»

    Опушка. Лес. Малинник. Неужели
    Разросся он кудрявой этой рощей?
    В кустах шуршат потомки мной убитых
    За выгоном... На этом самом месте
    Я написал про короля Артура
    В стихах, напоминавших Лорелею
    У Гейне... Вот Дубок и Староречье,
    А вот и дуб заветный — целых три.
    Как предсказал Замятин в «
    Новом доме» —
    Так получилось: полтора десятка
    Стихотворений, языка достойных,
    И несколько поэм... И если б кто
    Решился здесь устроить заповедник,
    На сицких берегах — ему бы строчек
    На камни не хватило, и к тому же —
    Где камень взять в болотах торфяных?

    Отговорила роща по латыни.
    Филиппово, Гаврилово, Крутая —
    Неведомы литературоведам —
    Встречают осень. Опустевший лес,
    Прославленный в безвестных сочиненьях,
    Лет через сто — не посетит ли призрак
    В венке лавровом, с шариковой ручкой
    В лаптях и тоге, на вечерних зорях
    Взывающий печально: «Здравствуй, племя
    младое, незнакомое...» В тумане...
    У Орлева и Шаморской дорожки
    Пугая запоздавших грибников...

    1998

     

     

     

     

     

     

     

                 

                 

    Hosted by uCoz