* * *
Первым явленьем света —
Гневных его глубин —
Пепельный дым кометы
Утром увидел сын:
В узком проеме двери —
Свечи печальных слов;
Темные плачут звери,
Плачут в темнице снов.
Тает дымок над долом;
Листик прильнул к окну;
Легким, трепещущим, голым,
Отче, к тебе прильну?
Благовест
Как хорошо, как неприметно
Живет душа,
Прозрачнее, чем воздух летний,
Летит, дыша.
Неугасимая, святая,
Все ближе связь;
Так путник тропку выбирает,
К земле склонясь.
И каждый, обнимая камень,
И каждый лик,
Вздымается незримый пламень
Сквозь детский крик.
Поет незримая, живая —
На зов спешит,
И Вознесенья ожидая,
Земля дрожит.
* * *
Как отшумевшая молва
В тени латинского портала
На дне оврагов умирала
Словам подобная листва.
Я поднимался по холмам:
Христовой кровью – здесь и там
Багряной, темною капелью
Скупые ягоды горели...
Быть проклятым, навек уснуть...
Но грянут воскресенья грозы,
И сердце омывают слезы,
И солнце выжигает грудь.
Грушевское знамение
Пробил час, и единое древо
Из объятий железных взошло:
Ствол разъялся: и вправо, и влево,
И в полнеба его разнесло.
Непомерное тело ветвилось
И, царапая воздух листвой,
Шевелилось, росою слезилось
И круглилось плодами порой.
Видишь? – Прячется плод покаянья,
Приготовил конспект короед, —
Знать откроется тайна познанья
И пути непутевых комет,
Нам позволят победой упиться,
Обольститься своей скорлупой,
О неведомый камень разбиться,
Целлюлозной согреться трухой...
Пусть убогих, но правильных правил
Наглотаться до колик в мозгу...
— Боже правый, ты плотью оправил
Гефсиманскую эту тоску.
И болтается плод покаянья,
И летит на поля пустоцвет.
Кисло-горькое позднее знанье,
А другого здесь попросту нет.
* * *
Для чего склонились травы?
Для чего упали звезды?
На Тебя смотреть, малыш:
Как Ты ешь и как Ты спишь...
Принесли дары пророки
По неведомой дороге,
Чтоб тебе внимать, Малыш:
Ты поешь, Ты говоришь...
Жизнь – как миг: кровавый пот
По щеке Твоей течет,
За спиной стоит охрана,
И толпа орет: — Варрава!
Ты оболган и распят —
Содрогнулись Рай и Ад,
Разорвался ветхий мир,
Нам открылся вход в Давир.
Но с Тобой Твоя награда:
Ты ведешь сквозь пламя Ада
Ломти хлеба на столе,
И звезда горит во мгле.
* * *
Какое счастье ничего не знать:
Ни сном, ни духом и о Дне и Часе,
Какое счастье небо уличать
В громоподобном и спокойном басе!
Весенним ливнем из пустыни дней
Вдруг призовет родимое растенье,
И пенье наклоняемых ветвей
Расскажет нам о нежности смиренья.
Какое счастье — счастье потерять:
Лишь потеряв его, мы понимаем,
Какое счастье — верить и страдать,
Какое счастье знать, что мы не знаем...
* * *
Солнце катится вниз,
Люди стали серьезней,
А небо ночное прозрачней.
И, цепляясь за жизнь,
Ухватилась за небо лоза.
Листопад шелестит...
Сердце стало прозрачней,
Умирать после долгого лета
летит стрекоза.
* * *
Вода глуха, и в лунный вечер
Ваш слух божественный не лжет,
Скорее музыку, кузнечик,
Мой человечек, жизнь не ждет.
Прыжок над проволокой нотной
И бархатный полет мышей,
Свобода в тишине полетной,
Охота в тишине ушей.
* * *
Круглый и замкнутый елочный шар —
Праздники катятся ночью кромешной,
Неугасимый, неслышный пожар —
Воздух горячий и лепет поспешный.
Я ожидаю от друга вестей —
Сяду к окошку в январскую стужу,
Книгу открою и в ней обнаружу
Те же круги огорчений и радостей.
Круглый, блестящий и замкнутый мир
На бытия затянувшемся празднике,
И не обманет лукавый факир,
Ромбы раскинув, рассыпав квадратики.
Нет, не обманут квадратные головы —
Круглое время, объятия круглые,
Круглое счастье, отчаянье голода,
Круглое солнце, и пажити смуглые.
* * *
Лютикову
"Звучит ли одна ладонь?"
Тао Тэ Кинг
Любит ли кто меня, ответь?
Любить умею ли я сам?
Ах, ветер, ветер! Оставь свою исповедь.
Я не маленький, не гладь по волосам.
Только дослушать бы самого ближнего,
Внутри в заточении — свет светил.
Звенит монетка внутри у меня,
Дай Бог, чтобы ты ее выудил.
Кто-то из предков моих неразборчивых
Лева от Права отличить не умел,
И киркой ковыряя мерзлый снег,
Только вниз, а внутрь не глядел.
Рядом, в разливе, первородное сердце,
А он к стене лицо повернул,
Вот почему души моей дверца
Ладошкой хлопает на любом ветру.
Воля! Влекомый влекусь, не зная —
Верить ли сердцу иль звезде над собой,
Но если погаснет, то, что дорогая,
Делает свет ее роковой.
