Осенью 1993-го года я первый раз пришел на заседание ЛитО "Несмотря", руководимого Нонной Менделевной Слепаковой. Привлекла меня не возможность излиться себе подобным (к тому времени я посетил уже немало разных ЛитО, знал им цену и охладил изливательный пыл) и не псевдозагадочное название (довольно дурацкое, честно говоря), и не имя руководителя (я ничего не слышал о Слепаковой). Привлекло меня то, что ЛитО располагалось непосредственно в Союзе Писателей. А это - специфическая, уже совсем нелитошная аура, плюс возможность встреч с корифеями и профессионалами. А еще привлекло то, что (по слухам) ЛитО активно сотрудничало с Союзом и литературными изданиями, участвовало в официальных акциях. А еще тот факт (тоже по слухам), что Слепакова вознамерилась создать лучшее (буквально) в городе ЛитО, и для этой цели была выработана сложная система голосовательного приема, несколько вариантов статуса члена (например, и такой - без права чтения), некое политбюро (литактив). Любопытно было на всю эту механику глянуть. Так вот, ретроспективно, понимаешь - не зов души повлек, а, прямо скажем, карьеристские соображения.
Я не впечатлился ни голосовательной машиной (хотя тогда она вполне функционировала, и при мне отшивали не самых слабых кандидатов), ни руководителем (соцреалистическая манера разбора опусов не особенно мне импонировала), ни даже контингентом (хотя он был, повторюсь, не слабым, но по тем временам это не было исключительным явлением). Тем не менее, что-то удержало меня. Возможно, то, что в составе ЛитО было много моих друзей; возможно, то, что членом я стал, не проходя приемного чистилища (вряд ли потому, что мои тексты были априорно хороши, скорее - личные симпатии Слепаковой, у нее была явная склонность к выделению фаворитов, часто на очень краткие временные отрезки); возможно, из-за того, что карьеристские надежды отчасти оправдались. Однако главным, пожалуй, была та неуемная энергия, которой заражались все, попадающие в радиус поражения Нонны Менделевны.
Эта противоречивая привязанность еще упрочилась после знакомства с мужем Нонны Менделевны - Львом Всеволодовичем Мочаловым - спокойным, уравновешенным, вдумчивым человеком, замечательным критиком и искусствоведом, тонким лириком. Их откровенная инь-янская взаимодополняемость поразила меня.
Дальнейшая судьба ЛитО была несколько лихорадочной. Совпис сгорел. ЛитО мыкалось по библиотекам, кочегаркам. Одно время дислоцировалось в Доме Ученых (на Дворцовой набережной) на паях с бывшим ЛитО Глеба Семенова (в 60-е годы собиравшим лучших из лучших - Бродский, Рейн, Кушнер, Уфлянд, сама Слепакова и др.), потом в перманентно ремонтируемой "Бродячей собаке". Голосовательную машину и политбюро отменили, состав плавал и сокращался, но живучесть была выше нуля.
И все это время я не воспринимал Слепакову как оригинального поэта. Манера ли чтения тому виной, сложившиеся ли отношения... Бог его знает. Но не считал я ее поэтом, а себя ее учеником. Было что-то сугубо паритетное в наших бдениях. И, видимо, не со мной одним творилась такая запутка.
В 1998 году она заболела. Рак сожрал ее быстро, в полгода.
Через несколько недель после ее смерти вышла книга, которую она готовила давно, и за издание которой взялся Дмитрий Быков (он-то знал, с кем имеет дело). Книга была итоговой. Как всегда, почти всегда, не хватило дней, чтобы автор увидел главный труд своей жизни. Но было завещание. Все ученики, все, кого она считала своими учениками, должны были получить экземпляр книги, названной (случайно ли?) "Полоса отчуждения". Я получил эту посылку с того света... этого света, прошедшую через тот. Я открыл ее. Я начал читать...
Неверно было бы сказать, что я выдрал себе все волосья. Нет, часть осталась. Но, боже мой! Прозрение, раскаяние, мрачное восхищение, падающая с глаз пелена, ощущение целой эпохи, в том числе, литературной эпохи... Это только часть тех эмоций, тех навсегда опоздавших эмоций, которые я испытал, читая и перечитывая "Полосу отчуждения".
По счастью, не все были слепы, как я. Зал Дома Журналистов, в котором проходил вечер памяти Слепаковой в годовщину ее смерти, ведомый A. Городницким, не смог вместить всех желающих. Люди стояли в коридорах и слушали внутреннюю трансляцию. Все первое отделение - ее стихи. Все второе - ее песни, некоторые из которых стали народными еще в 60-е годы. За кадром осталась детская драматургия, переводы, и многое, действительно многое, другое.
Сегодня мне предоставляется возможность, пусть с опозданием, выполнить долг ученика. Наш альманах начинает серию публикаций избранного из последней книги Н. Слепаковой. Публикации будут соответствовать структуре книги - ее делению на тематические разделы, именно в том (не хронологическом) порядке, как собрала ее Нонна Менделевна.
Я благодарю Л.В. Мочалова за предоставленные материалы и помощь в подготовке публикации (надеюсь, мы еще встретимся с ним как с оригинальным автором на наших виртуальных страницах).
