Мародерский вальс
То не совесть стучит
в уставной барабан.
И любовь не к Отечеству,
разве - к гробам.
Но когда ж ты успел
перепачкать мундир?
Умирать за идею?
Да брось, командир.
Не дури, командир.
Ну, какая там "честь"?
Это трудности с дикцией -
"чих" вместо "есть".
Неужели ты думал,
война - это тир?
Уставной балаган.
Отставной Мойдодыр.
Это прятки впотьмах
и пятнашки - насквозь,
Где удушливый страх
трансформирован в злость.
Это спор на полбанки
трофейных сардин,
Что уйдут восемнадцать,
вернется один.
Это рубленный воздух
и ржавый песок,
И вперед, перебежками,
наискосок,
И назад - по огрызкам
домов и квартир...
Уцелеешь - расскажешь.
Прощай, командир.
***
На девятом, точнее - в девятом, нет, не этаже -
В блиндаже, то есть в полуподвале, где некуда VALE
Ни вписать, ни впаять, там, где "М" устремляется к "Ж"
С неприличной для Saрiens прытью, короче - в финале
Опущения из... приземления на... даже - под
Пресловутое дно, где волнует одно - прокормиться до завтра,
Я прочту этот текст и я вспомню неназванный год,
Тот, в котором герой отказался, и скаредный автор
Посчитал - пустяки. Дескать, сам с бородой. И теперь
В незакрытую дверь, в продувное окно за спиною
Наметает осадок от вялотекущих потерь
В подтвержденье классической дури - "ничто под луною..."
Да, наверно, ничто. Только кто ж это знал наперед,
Кроме ушлого гада, с которым махнулся местами?
Неоконченный текст. И внутри - нескончаемый год.
Полчаса до рассвета... Но, видимо, он не настанет.
***
Привычка называть себя "на Вы"
В краях, где каждый - не без головы
И каждый - всадник, исключая женщин
И отроков не старше десяти,
Спасает от барахтанья в сети
Семейных поцелуев и затрещин.
Спасает от... Но что нам до семьи?
Застыли в ожиданьи соловьи.
Казалось - не дождутся. И, однако,
С утра опять все та же канитель,
Где кофе, подаваемый в постель,
И женщина с квартирой и собакой -
Извечный биосферный феномен -
Настолько эффективнее Камен,
Что нету слов... И это не случайно.
Слова ушли. По, так сказать, росе.
И их исход был очевиден всем.
И только для тебя остался тайной.
Случай
(Из цикла "Визит ноумена")
Мы вышли где-то около семи...
Нет - я был без часов. Но за дверьми
Уже стемнело. И к тому же время,
Текущее во мне, как дождь сквозь тьму,
Я с детства ощущал. Вот потому
И утверждаю... Но вернемся к теме.
Мы вышли где-то... И, сойдя к воде,
Уставились в нее. Не помню - где.
Что, в общем-то, логично - все хронопы,
Как правило, с пространством не в ладах.
Тем паче в этом городе вода -
Везде... И он сказал вдруг: "Пенелопа
Напрасно изгоняла женихов.
Не верь Гомеру. Ведь расклад таков,
Что Одиссей не смог бы возвратиться.
Точнее - не успел... Точней - не стал..."
И я услышал в голосе металл.
Тот самый - "в жилах кровь, а не водица".
"Откуда ты?.." - я у него спросил
(На "знаешь" как-то не хватило сил)
И обернулся, проследив за жестом...
Но там шел дождь, как время сквозь меня.
Ни дыма, ни далекого огня.
Одно сплошное "действие и место".
К чему бы это? И, уже решив,
Что вслух задам вопрос про "мрак души",
Про "даль вершин" и дальше в том же духе,
Я начал поворот вокруг оси,
Как звук (как будто екнул клавесин)
Коснулся недоверчивого слуха...
Возврат домой свершился как-то сам.
Без приключений - слава небесам.
Но приписать возможно только чуду -
Что не было ни всплеска, ни кругов.
И не было его. Он - был таков...
Каков же?.. Но не знаю. Врать не буду.
***
"Осенний стих, написанный зимой..."
Н.Савушкина
В обиде, в тесноте... А впрочем, что ж -
Не век же культивировать обиду.
Напялить престарелый макинтош,
Отправиться выгуливать либидо
На все четыре стороны, на все
Четыре неизбежные стихии.
Но только шаг и - белка в колесе,
Пророк на колесе, петля на вые.
Назад, назад, абстрактный Росинант.
Пророчествовать - слишком много чести.
На цыпочках, на кончиках пуант
Вернуться в мир привычных соответствий.
Там - "летний стих, написанный зимой",
И монитор, мерцающий устало,
Там на ветвях сидит глухонемой,
Рассматривая вещее зерцало,
И я - без меда, но навеселе,
И без усов, но, явно, не младенец -
Пью пиво, заедаю крем-брюле
И никуда уже отсель не денусь.
***
...и вот, впадая в еженочный транс
В конце отрезка ежедневных бдений,
Я вижу - как танцует Декаданс
В листве несуществующих растений,
Чтоб сразу после с острия пера,
Сменившего и смысл и фактуру,
Сползали в подворотнях фраера,
Кровавя достиженья штукатуров.
Не гений, не злодей - не угадать:
Откуда, для чего?.. Но постепенно
Снисходит пробужденья благодать,
От тромбов раскупоривая вены.
И в полумгле, в предутренней тиши
Сливаются в конфузе и в экстазе
Корявые движения души
С журчанием в остывшем унитазе.
"Что делать?" - риторический вопрос,
Ведь равноправны и попеременны
Парящий в купоросе альбатрос
И вышеупомянутые вены,
Ведь, возвратясь в себя, найдешь ханжу
В любой из зафиксированных строчек:
"Я был простым. Теперь я ухожу..." -
И дальше два абзаца многоточий,
Что, якобы, утаивают нить,
Ведущую к разбитому корыту...
Каким ты был, таким уже не быть.
И ничего за точками не скрыто.
***
...дальше причастие, деепричастие. Стоп!
Так уже было. Вернемся к началу, откуда -
Бледный герой, отрясая с поверхности стоп
Битую кем-то когда-то в подъезде посуду,
Входит и видит... Возможен другой вариант:
Дева в летах, дефилируя в сельском пейзаже
(В ухе - брильянт, за спиной, разумеется - бант
Да и в плечах - не косая, но все-таки - сажень),
Входит и видит... Но лучше возьмем, например,
Розовощекого, светлокудрявого парня.
Смотрит с прищуром. Профессия - милицанер.
Вот от крыльца, попрощавшись, отходит напарник;
Он же - вступает и видит... Я, право, устал.
К черту героев и девок с милицией вкупе.
Каждый стремится подмять под себя пьедестал
И умыкнуть все мясцо из артельного супа.
Бог с ним. Черпая клетчатку в ограбленных щах
И не давая разбухнуть законной обиде,
Я принимаю героя, как есть, натощак.
Я принимаю... Но что же он все-таки видит?
***
В тихом предместье на той стороне
Узкой реки ты смеешься во сне,
Спрятав ладошки под щеку.
Я это знаю, хотя не видал -
Речка узка, да коварна вода -
Может забрать ненароком.
Я не рискую, сиречь - не герой.
Впрочем, для той, что зовется сестрой,
Это не так уж и важно -
Легкую рябь, нумерованный вал -
Все одолеет, беспечен и мал,
Белый кораблик бумажный.
Утром ты выйдешь к изгибу реки
И прочитаешь четыре строки,
Бледных, невнятных, размытых,
И засмеешься, как в давешнем сне...
Только лишь это препятствует мне
Сделать последний свой выдох.
Silence
Чего ты хочешь, Странный Человек?
Я все сказал, что знал.
И даже больше -
Перебирая четки чахлых литер,
Я где-то невзначай оговорился
И угадал про то, чего не знал.
Теперь не то.
В себе подозревая
Нездешний инструмент,
рояль с прибором,
Гомункула,
симвОл
и артефакт,
Дыру в пространстве,
рупор провиденья,
Планиду поколенья,
глас эпохи,
Бревно в глазу,
зерно менталитета
И что угодно, только не себя -
Я их боюсь...
Крючки, значки, лекала,
Штрих-код...
Да-да - кодированный штрих.
Я их боюсь.
В них что-то есть.
Я выжат.
Я весь ушел на эту кодировку.
Кому?
Зачем?
И главное - о чем?
Когда один потусторонний Юстас,
А также некий запредельный Алекс
Из сферы в сферу посылают звук -
Я не хочу быть "русской пианисткой",
Дурной чечеткой,
бешеной морзянкой,
Ни зуммером,
ни даже обертоном...
Ты прибыл поздно, Странный Человек.
Да - я отравлен,
искушен,
лишен
Невинности неведения,
всуе
Не забряцаю,
не прижму лады.
Да - я учтен,
отторгнут от тотема,
Изъят из рая,
окольцован, но...
Не то теперь.
И я почти уверен,
Что неслучайна здесь не только встреча,
Что ты - не ты.
Точнее не сказать.
Но это все равно, мой Друг. И Недруг.
Я не прерву Молчанья своего.
***
(Из цикла "Визит ноумена")
"Здесь тень свою оставил Агасфер..."
(Пицикато)
Мы упали за стол. Мы раздали по сто. И пошла
Из сумбуров и пауз лепиться болтанка "за жисть".
И когда чья-то тень зачернила ландшафты стола,
Я держал вертикаль только силой заклятья "держись!"
Мой товарищ ошую уже с полчаса не вязал,
И не только что лыко руками - слова языком.
Мой товарищ одесную щелкнул, икнул, заказал
И пропел "брудершафт" - дескать, я с ним еще не знаком.
Я не знаю - зачем, но люблю репетировать смерть,
Когда плавятся стены, сиреневый дышит туман,
И умеренный шторм колыхает подножную твердь...
Это счастье повтора доступно почти задарма.
Но сегодня - не то... Поднимите мне веки. И вот -
У стола, за столом, заслоняя светильник спиной,
Помещается... (не с чем сравнить...) помещается тот,
Кто пришел (и откуда уверенность?), прибыл за мной.
Я встречал этот взгляд (а точней - попадал под прицел)
На иконах, холстах Исачева, а также в бреду
И бывал удивлен каждый раз, что по-прежнему цел.
Но теперь, очевидно, все кончено. Прозит! Иду...
Дальше снова провал, а потом абстинентный синдром,
И дрожащий газетный столбец в непослушных руках,
Фотографии - профиль, анфас... И заныло нутро:
Доигрался, дурак! Так и надо казнить дурака!
И с тех пор, что ни день - злая тень поспешает за мной,
Поглощая и сея томительный морок и мрак,
А в зените висит, притворяясь для прочих Луной,
Неземное бельмо - Агасферов немеркнущий зрак.
